От тюрьмы и сумы не зарекаются, а психушка та же тюрьма. В мыслях не было, что однажды там буду. Родилась и росла нормальным человеком без намёка на сумасшествие. Как и когда я перестала быть адекватной сказать трудно. Определять ненормальность других просто, но почти невозможно уловить грань, за которой начинается личное безумие. От моего рождения до первого попадания в сумасшедший дом прошло двадцать пять лет. Расскажу, что этому предшествовало.

Самое первое воспоминание моей жизни окрашено негативно, но многое объясняет в последующем, равно как и все, что о себе помню. Все мои знания о прошлом, помогают лучше понимать себя настоящую.

Помню, как еду малюткой в коляске, сзади мама с кем-то разговаривает. Речи не понимаю, различаю только интонации. Я умиротворена и спокойна, пока дорогу не перебегает маленькое серое незнакомое существо. Мгновенно вскипает жгучий интерес. Кто это? Куда бежит? Его надо остановить! Надо познакомиться и рассмотреть ближе. Изумление выплёскивается в радостный крик. Я машу руками от счастья.

Но существо прогоняют, а коляску разворачивают. Меня берут на руки, трясут и успокаивают. Почему милое существо прогнали? Почему его не позвали и не дали с ним познакомиться? Почему мой крик восторга приняли за испуг? Как можно бояться того, чего ещё не знаешь, но хочешь узнать? Почему взрослые меня утешают, но не дают того, что на самом деле успокоило бы? Я продолжаю кричать, но уже от отчаяния.

Снова меня не понимают. Не хотят понять. Младенцы не всегда плачут от голода, холода, промокших или запачканных штанов. Часто это настоящие душевные страдания. И если взрослый не утратил детского восприятия мира, он это поймёт.

Когда всплыла в сознании эта давняя история, училась в школе и узнала в существе обычную дворовую кошку. Рассказала маме.

- Не было такого, – сказала она.

Для неё это один из эпизодов моего детского каприза, а для меня тогда - самая большая первая трагедия.

Потом всё детство мне не разрешали играть с кошками. А я всё равно липла к ним во дворе, втайне мечтая иметь вместо безмолвной куклы в друзьях живое пушистое создание.

Другая трагедия связана с волосами. Долго я не подозревала, что их стригут. Думала, что волосы что-то вроде одежды. У женщин юбки и косы, а у мужчин брюки и короткие ёжики на голове. Однажды мама сказала:

- Пора тебя остричь. Глаз уже не видно за волосами.

Я не хотела, но пообещали конфеты. Не помню сладкой награды, но надолго осталось в памяти чувства отчаянья и безысходности, душившие под острое щёлканье парикмахерских ножниц, когда моё золотистое облако нежных волосков падало вниз. Ревела и голосила, думая что убивают. Волосы – часть меня. такая же, как рука и нога. Зачем их отрезать?

Долго меня не могли успокоить. Показывали в пример других детей, послушно сидевших в кресле под жужжание машинки. Но утешить смогло только время, когда я обнаружила, что волосы растут.

Это открытие приятно удивило. Волос со временем прибавлялось, и я продолжала жить беззаботной детской жизнью, пока однажды мама снова не поволокла меня в парикмахерскую. Я умоляла оставить белобрысую шевелюру, втайне мечтая о косах до пояса, но она пообещала, что это в последний раз, а потом будем отпускать. Я согласилась. Но, даже зная, что надо перетерпеть, не смогла сдержать рыданий. Снова никто ничем не мог меня унять.

Подобные парикмахерские казни повторялись регулярно, пока я не стала школьницей. Тогда только мама решила что я достаточно взрослая, чтобы самостоятельно ухаживать за волосами.

Какое счастье, что люди помнят больше хорошего, иначе мы давно бы вымерли от горя и тоски. Но, если бы мы помнили полностью всё и вместо тягости это давало бы возможность ответа на любой вопрос, наши возможности были бы безграничны.

Мы маленькими впитываем тонны новых знаний и именно первые впечатления больше всего влияют на наши мысли и поступки в будущем. Стоит вспомнить незначительную малость из детства, как сразу многое из взрослого настоящего чётко встаёт в общую картину понимания себя и своего места в жизни. Сразу осознаю, почему поступлю именно так и думаю эдак. Раньше считала, что те или иные мысли – мои; что все мои поступки – личный выбор. Но вспомню какой-нибудь детский эпизод и понимаю, что это всего лишь следствие первых впечатлений, плоды импринтинга – печати детства.

Мне запрещали в детстве якшаться с кошками, а теперь они мои самые любимые животные. В детстве не налюбилась их и теперь восполняю это всеобъемлющей любовью ко всем кошачьим. При возможности я даже тигра бы пушистила и с пантерой играла. Про волосы тоже самое — они у меня длинные, я даже чёлку не стригу — просто не мешаю им расти, и это не надоедает ни грамма. Длинные волосы для меня не просто красивая женская причёска — это часть моей природной сути, от которой не намерена отказываться посредством ножниц.

Эту книгу я пишу, чтобы открыть себя настоящую — себе и миру. Рассказать о своём пути в безумие и обратно. Через познание себя ищу в написании книги тропинку, по которой можно вернуться к Богу. На это возвращение направлены мои помыслы.

Предыдущая глава        Оглавление       Следующая глава