Мы поехали вдвоём – самые успешные ученики на норбековских курсах, у кого зрение взаправду «пошло». София заканчивала школу. Весёлая кучерявая блондинка, казалась неунывающей. Когда вечером мы выходили из кинотеатра, где проходили курсы, Софа шла без очков:

- Я теперь всё вижу, - радостно сообщала она всем.

Её мама, как и моя, тоже не верила ей. Говорила, что её дочь выдумщица и сама себя обманывает. Я за неё заступалась. Казалось невероятным, что кто-то может сомневаться в нашей вере в своё выздоровления, и считать все наши занятия на курсах безсмысленными.

Саша Яковлев остался в Ставрополе. Он дал мне много денег, чтобы я накупила аудио-кассет и записала весь семинар на диктофон. У него жена, трое детей и четвёртый на подходе. Если бы отец семейства уехал, жене пришлось бы туго — так я объяснила себе его решение.

Поездка пришлась на выходные. В пятницу вечером выехали, а в субботу утром уже заселялись в гостиницу. Наша комната на двоих выходила на морское побережье. С балкона десятого этажа открывался восхитительный пейзаж. Седые волны с шумом набегали на берег. Кричали чайки. Я аж подпрыгнула от счастья. Сережа, зашедший к нам, попридержал мою прыть.

- Тише, скоро начнётся семинар.

- Но здесь так здорово! – кричала я в восхищении, - Всё так чудесно!

Меня очаровывало всё — нежные белые полотенца, душ и ванная, балкон, большая кровать и даже телевизор с телефоном. Подкрепившись в столовой, большей похожей на ресторан, мы пошли на семинар.

Концертный зал на тысячу мест, гораздо просторнее того, где шли курсы. Все люди очень нарядные, весёлые, разговорчивые, из разных городов, и все работают в Тяньши. Выступающие на сцене рассказывают о своём пути с работы на чужого дядю к работе на себя. Каждая речь заканчивается дружными аплодисментами и овациями. Я почти сразу проникаюсь общим радужным настроением и жадно впитываю всё, что вижу и слышу. Сидя в первых рядах, выступления добросовестно записываю на диктофон и делаю пометки в тетради. Очень хочется влиться в эту тусовку богатых и успешных людей.

Когда стали вызывать из зала желающих, я воспользовалась случаем. Когда сцена заполнилась активными зрителями, попросили выйти ещё двоих — с галёрки. В их числе оказался высокий сероглазый парень. Ведущий задал всем один вопрос:

- Почему вы пришли в Тяньши?

Ответы всех сводились к похвальбе этой китайской организации. Я брякнула, что приглянулся подарок автомобиля лучшим продажникам. И только этот парень сказал то, что меня капельку спустило с небес. Вместо высокопарных фраз он произнёс одно слово:

- Свобода.

- Что вы имеете в виду? - переспросил ведущий.

- Мне нравится быть свободным, и работа здесь этому способствует.

Блин, почему не я это сказала? Почему на первое место поставила машину с деньгами? Может потому что свобода у меня и так есть, или же наоборот, я не знаю что это такое?

В больших перерывах мы с Софой плавали в бассейне с подогретой солёной водой и ходили на море. Ступая босиком по галечному пляжу, я слушала шуршание волн и ветра. Как удивительно посредине зимы очутиться на краю этого водного простора под куполом серого декабрьского неба. Закрываю глаза, и вот уже неведомая сила подымает меня над землёй и несёт в далеко-далеко. Туда, где солнце, зелёная трава, пышные сады, мой замок с башенками, любимый муж и наши дети — в страну моей мечты.

На семинаре всем дали задание сделать коллаж про мечту. Я знала об этом заранее и ещё в автобусе по дороге вырезала из журналов приятности вроде песчаного пляжа на лазурном берегу, красивого дома, машины и золотых украшений. Когда на второй день пошла его вешать на стену и стала искать кнопки, подошёл ценитель свободы. Помог мне с кнопками. Мы разговорились и познакомились. Его звали Денис.

Может потому, что он, как и я, высокий или потому, что вслух на всю толпу озвучил то, о чём я даже боялась подумать или потому, что единственный, виделся в массе незнакомых улыбок таким, как будто на него ничего это не действовало и оттого он был по-настоящему свободным, я стала с ним общаться.

Денис оказался «чёрным» археологом. Ездил на раскопки по России, а потом жил на деньги от продажи находок. Но он не распространялся в подробностях что и как он добывал.

- Всё это очень опасно, - пресекал он моё любопытство.

Его мама сидела неподалёку и, видя, что мы не обращаем внимания на сцену и беседуем очень долго, сказала:

- Денис, общаться будете потом. Обменивайтесь скорее телефонами и не мешайте остальным.

Я сразу же решила, что понравилась ей, а значит возможно всё это моя судьба. Но Денис только махнул ей рукой, мол, не мешай. Мы продолжали шушукаться под громогласные речи выступающих. Зашла речь о дружбе и предательстве. Он сказал:

- Предателей надо прощать, но никогда не забывать об их измене.

- А дружба? Разве нельзя дружить со всеми?

- Можно, но не со всеми. Если тебя хоть раз предали, можешь сделать вид, что по-прежнему дружишь с человеком, что доверяешь ему как раньше. Когда усыпишь его бдительность, и он повернётся к тебе спиной, вонзай ему нож в спину.

- Убивать? По настоящему?

- Да. Иначе жди ещё одного предательства.

- Ты... убивал?

- Приходилось.

- И ты вот так спокойно мне об этом говоришь? А если я сейчас всем это расскажу?

- Рассказывай кому хочешь, ты ничего не сможешь доказать и станешь ещё одним предателем.

- Я тебя не выдам, - поспешила сказать я, - а спросила потому что удивлена твоему доверию.

- Это не доверие. Просто тебе всё равно никто не поверит.

Мне стало не по себе. Он с виду так мил и прост, что в голове всё не укладывается. Разве можно быть одновременно хорошим и плохим? Тогда как понять, какой он на самом деле? Денис прервал мои размышления вопросом:

- У тебя есть прозвище?

- Котёнок.

- А я — Сатана. Как ты понимаешь, оно мне дано неспроста.

- Мама твоя об этом знает?- Я её берегу и лишнего не рассказываю. Когда я на раскопках, мы держим связь, но не более. Она единственная, кому доверяю полностью.

- Тогда зачем ты мне всё это рассказал, если не для доверия?

- Интересна была твоя реакция. Ты мне показалась ещё не до конца зазомбированной всей этой мишурой, - Денис кивнул на сцену, - и у тебя ещё есть шанс отказаться.

- Не понимаю, разве сам ты не состоишь в Тяньши?

- У меня есть контракт, но я от него не завишу. Сетевой маркетинг – дело хорошее, если не принимать его близко к сердцу, как все тут советуют. Нужно быть независимым внутри и снаружи. Не обращай внимание на болтунов на сцене и весь этот балаган.

Я ещё сильнее оказалась сбитой с толку. Оказывается, у этого праздника есть изнанка. Всего миг назад была уверена, что нашла лучшую в жизни работу, а тут такая новость, от которой хочется отмахнуться. Я оставила Дениса и пошла к своим вещам в первые ряды.

Отпустив сомнения на волю, не раз ещё выбегала на сцену по зову выступающих. При этом, когда «львы», сидящие в первом ряду мне улыбались, я снова начинала верить, что всё у меня получится и радовалась пуще прежнего. Чуть не лопалась от счастья. Поэтому, когда в номере София рассказала о своём решении, я её не поняла. Она взгромоздилась с ногами на стул и заявила:

- Мне теперь всё ясно. Всё это не то, что я хочу. Я разочаровалась.

- Как!? – вскричала я – Разве ты не видишь как тут всё здорово?

- Нет, мне ничего этого не надо. Это не моё.

Может она слишком мала, чтобы всерьёз рассматривать преподносимую на блюдечке работу? Или наоборот, настолько самодостаточна, что не желает делать всё по готовой подсказке?

Я не стала ни в чём её переубеждать, а для себя решила, что буду заключать контракт. Было стыдно, выходя на сцену, что я до сих пор не в команде, как будто тем самый предаю организаторов и участников семинара. Впрочем, всё это действо и было создано для внушения значимости и правильности сетевой работы в Тяньши. А я как рыбка, видящая крючок, всё равно хотела лакомиться приманкой.

Однако, несмотря на все сочинские благости, в ночь перед отъездом во мне зародилась невнятная маета. Она вылупилась из мелких и незначительных эпизодов, которые выпадали из общей канвы успешного успеха, который я в себе ощущала весь период семинара. Это как царапины на зеркальной поверхности моего настроения. Я не помню, какая именно из них последней меня зацепила, но вдруг стало очень грустно. Как будто я взлетела на вершину счастья, а там оступилась о маленькую неприятность и невольно начинаю падать на дно отчаянной тоски.

В один миг сказалось всё. Косые взгляды на нас в ресторане, когда мы с Софой вальяжно и громко звали официантов, а те не подходили, и нам пришлось уйти. Подозрительные вопросы, про то, какие наркотики мы принимаем, после излишне увлечённых плясок в танцевальном зале. Загадочный Денис с его сатанизмом. Моё неудачное выступление, когда я не смогла с первого раза ничего продать зрителям в зал. Даже то, что я остаюсь одна в этой организации, без подружки.

Печальная иду по коридору гостиницы. На руках пачка денег, данная Сашей Яковлевым, которую я до конца не истратила и которую даже могу не возвращать и не отчитываться за неё. Глядя на купюры, я впадаю в слёзы. Почему-то наличие денег не приносит счастья. В номере хватаю телефонный справочник и листаю его в поисках спасения. Не знаю, что ищу, но когда натыкаюсь на телефон доверия, сразу же звоню и жалюсь.

- Мне плохо. Меня никто не любит. Я не знаю, что мне делать. Я ожидала одного, а получилось другое. Я хотела как лучше, а мне никто не верит. Все от меня отворачиваются…

Чего я только не говорила, пока сама себя не довела до истерики. София стояла рядом и молча наблюдала, как я захлёбываюсь слезами. Отрезвил голос в трубке, сразу показавшийся мне чужим:

- Какие конкретно у вас претензии к отелю?

Оказывается, это не городская социальная помощь а телефон доверия этой гостиницы. Мгновенно в уме отмотав плёнку своей жизни назад, поняла как опростоволосилась и замолкла. Женский голос продолжал допытываться:

- В каком номере вы живёте?

- У вас перила на балконе не покрашены, - придралась я и бросила трубку.

Легче от звонка не стало, но я неожиданно пришла в себя. Внутри щёлкнуло, и я увидела всю надуманность и ложность своего уныния. Как будто я маленький ребёнок и закатываю скандал и шантаж, но не перед родителями, а перед Богом. Мол, дай мне, Боже, идеально рафинированного счастья без капли горечи, а иначе буду несчастной.

На смену грусти пришло равнодушие. Когда ехала домой, было уже всё равно, что будет дальше. Вылечу ли я глаза, получится ли заработать много денег, как буду жить дальше – всё едино. Мои чувства, ещё недавно такие яркие и сочные, будто одеревенели, а я стала куклой во власти неведомого марионеточника. Раз от меня ничего не зависит — будь, что будет.

Предыдущая глава        Оглавление       Следующая глава