Раньше у меня было два имени — Галина и Ангелина. В обычных ситуациях все звали Галей или Галчонком, а когда мама хвалила, то иначе как Ангелочком не называла. Я делала всё, чтобы почаще называться Ангелом. Тогда таяла от счастья, видя себя совершенством и задирая ещё выше свой курносый нос. Казалось, что весь мир уже у моих ног и дальше будет только восхождение. Я буду расти, учиться, двигаться вперёд, становиться красивее, а жизнь будет распахивать новые двери свободы. Быть лучшей среди лучших без права на ошибку — только так я могу оправдать своё ангельское имя. Иначе зачем жить? Не помню я никаких ошибок за собой в детстве. Если они и были, то за них меня не ругали. Поэтому я даже мысли не допускала, что могу оступиться. Другие - да, но не я.

Читать почти в младенчестве меня научила бабушка. Пока мама работала, а я ещё толком не говорила, она терпеливо знакомила с буквами. В детском саду я сама читала стихи с бумажки, что тоже давало повод считать себя выше других, кто учил стихи только с воспитателями и тем более выше старшего брата, который научился читать в школе. Брата в детстве часто лупили и ругали, а меня наоборот, никогда пальцем не трогали, не критиковали, а только расхваливали. Осуждение я слышала исключительно от самого брата Вовы:

- Если бы ты не родилась, папа бы не ушёл.

Я не могла отменить своего рождения, как и нежелания отца появления меня на свет, но всё равно злилась. Поэтому было не жалко, когда мама его била. Брат возненавидел учёбу за насильное принуждение к ней, а я полюбила потому, что хотела всё знать.

Читала много, а больше всего обожала сказки. Очень долго верила в них, пытаясь загадывать желания и произносить заветные слова.

Как-то идём мы с мамой пешком на дачу, я забегаю вперёд по тропинке и шёпотом зажмурившись волшебные слова произношу:

- По щучьему велению, по моему соизволению, быть мне прямо сейчас принцессой в красивом платье.

Открываю глаза, а на мне прежний ситцевый сарафан, сшитый бабушкой, да истрёпанные голоносые сандалики. Не сработало! Но почему? Может дело в том, что щуки я не вылавливала? Как тогда сделать сказку былью? Где волшебную палочку раздобыть? Существует ли она вообще? Бывают ли в жизни чудеса?

Однажды летом в деревне я ночевала во дворе под навесом на диване и тогда впервые услышала кукушку. Когда она затихла надолго, спросила шёпотом:

- Сколько мне жить осталось?

Невидимая птица закуковала, а я стала считать. После третьей сотни сбилась. Новый счёт тоже до конца не довела, а она не останавливалась. Несколько раз я сбивалась и в общем была рада такому ответу, но устала считать и уснула под её кукуканье. Оно долго слышалось сквозь полудрёму. Утром представила — вдруг правда я буду жить так долго? Это же чудо!

Желание всё знать очень тесно соприкасалось с желанием жить вечно. Ведь если я буду знать всё, то буду знать как избежать смерти. Впрочем я её не боялась, так как знала, что это переход на другую сторону жизни, или как говорят на тот свет. Если там свет, то значит и жизнь есть, только другая.

Спросила как-то у мамы,:

- Ты хочешь жить вечно?

- Нет.

- Почему?

- Я буду жить, пока живы мои дети.

- А если мы тоже умрём, тогда как?

- Будут живы мои внуки. В вас моя жизнь.

Я представляла безсмертие иначе. Дети и внуки - хорошо, но у них своя жизнь и она не заменит мою, если та закончится. Даже если я создам нечто великое для всего человечества, а сама помру — будет жива лишь память обо мне, а сама я буду не здесь, не в этом мире. Тот свет означал для меня изнанку этого мира. Как черное и белое, позитив и негатив, плюс и минус. То, что я не могу делать здесь, там - с лёгкостью и наоборот. Но мне здесь сразу же настолько понравилось, что я решила остаться в этом мире навсегда. Только возможно ли это?

Когда однажды мать сообщила, что прабабушка Галя умерла, я обрадовалась. Она была немощной физически и умственно последние годы, а переход на другую сторону реальности открывал её сущности настолько безконечные возможности, что я даже ей немножечко завидовала и ни капельки не ощущала, что она меня покинула. Когда были поминки, я чувствовала прабабушку рядышком и знала, что ей лучше прежнего. Единственное, что её сущность не принимала, так это несогласие большинства людей с её выбором по уходу на тот свет. Поэтому я была за неё рада, хоть и не могла к ней прикоснуться как раньше, будто меж нами выросла необъятная стеклянная преграда, которая для взрослых оказалась зеркалом, и они даже не догадывались заглянуть за его пределы, погружаясь в отчаянье по ушедшей в иной мир душе, которая всё это время оставалась рядом.

Меня тогда убеждали, что смерть это страшно, гадко и ужасно, что об умерших не говорят в настоящем времени, иначе будешь умалишенным в глазах большинства, то есть тех кто боится смерти и одновременно её не признает. Хотя я не понимаю как можно бояться того, чего нет. Если признаёшь смерть, то признаёшь и её право на твою или чужую жизнь. А если её отрицаешь, то к чему эти выдумки про «тот свет». Но с другой стороны истина не меняется от веры или неверия людей. Прабабушка при жизни часто повторяла:

- Помрём, та и все.

Она не верила, что после смерти может быть что-то ещё, призывая всех жить здесь и сейчас, не надеясь на райские кущи и тем более не страшась адова пекла. И каков же был наверное для неё сюрприз, когда она, лишившись тела, попала в иное измерение, я могу только догадываться.

Сама я некоторое время, подражая взрослым, играла в страх смерти, пока не почувствовала её на себе, во сне.

Предыдущая глава        Оглавление       Следующая глава